Больница за решеткой

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ФОНД «ОБЩЕСТВЕННЫЙ ВЕРДИКТ» | 18+

Текст: Анатолий Папп

Редакция: Асмик Новикова

При участии Светланы Тореевой

 

В ноябре 2022 года осужденный Романов Артур Русланович, который отбывал срок в ИК-10 Пермского края (п. Всесвятский Чусовского района) умер в возрасте 28 лет. Мать Романова, Наталия Батюкова, обвиняет врачей ФСИН в том, что они допустили преступную халатность и препятствовали переводу сына в гражданскую больницу.

 

Трагическая история Артура Романова, умершего в возрасте 28 лет в одной из пермских колоний, как иллюстрация многочисленных проблем тюремной медицины, накопленных системой ФСИН. Случаи из правозащитной практики «Общественного вердикта». Историю Артура рассказывает его мать, Наталья Батюкова.

 

Артур Романов сидел по «народной» 228 ст. УК РФ, ч.1 («Незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств») и по ч.3 ст.30 («Покушение на преступление»). При санкции от 4 до 20 лет он получил минимальные четыре года, из которых отсидел три. «Насколько мне известно, Артур был осужден за попытку передачи запрещенных к проносу предметов в исправительное учреждение», — писал в объяснительной записке другой осужденный, его товарищ по отряду, знакомый с Артуром с детства. Он сообщил, что знает Романова, потому что поддерживает дружеские отношения с его отцом, и из совместных занятий спортом: «В детском и подростковом возрасте Артур занимался боксом в клубе бокса «Фаворит», где занимался и я. Он часто ездил на соревнования и занимал призовые места».

При этом Артур, осужденный, как можно предположить, за попытку переброса или передачи наркотиков в колонию, сам ничего не употреблял. По крайней мере, так утверждал он сам, его мать и опрошенные следствием трое осужденных. В частности, завхоз его отряда показал, что Романов никогда не наказывался за употребление или хранение наркотиков: «Я думаю, учитывая мое должностное положение, я бы знал, что осужденный из моего отряда наказан за употребление наркотических средств.»

Тот же друг детства сообщал: «Он и в период отбывания наказания периодически занимался спортом, занимался на турнике, брусьях. …был против наркотических средств, высказывался отрицательно о них и о людях, которые их употребляют… У него были дисциплинарные взыскания в виде содержания в штрафном изоляторе за нарушение режима отбывания наказания, но за запрещенные вещества или пронос запрещенных предметов Романова А.Р. никогда не наказывали … Он не пользовался или не употреблял ничего из запрещенного».

Товарищи по отряду считали Артура уравновешенным: «Романова А.Р. я могу охарактеризовать как человека спокойного, молчаливого. … Конфликтов среди осужденных у Романова ни с кем не было. С администрацией исправительного учреждения у него также никаких конфликтов не было, содействие администрации административного учреждения он не оказывал… Среди осужденных он относился к категории «мужик», то есть он не относился к криминальным связям, но и не работал с администрацией учреждения».

 

Приступ

За несколько дней до событий Романов почувствовал себя заболевшим, жаловался товарищам на головную боль и высокую температуру. Лечился чаем с медом, цитрамоном и пакетиками «Терафлю».

В ночь с 18 на 19 ноября с Романовым случился приступ, похожий на эпилептический. Товарищи принесли его на носилках в медчасть колонии, там приступ повторился. Фельдшер ввел больному сульфат магния — «чтобы снять судороги и исключить отек головного мозга… После чего он пришел в сознание.»

Романов А.Р. пояснил, что он спортсмен, а именно боксер, и не употребляет никаких запрещенных веществ. … Я, насколько помню, выставил Романову диагноз «приступ эпилепсии». Спустя около часа, то есть около 1 часа 19.10.2022 на территорию ФКУ ИК-10 прибыла бригада скорой медицинской помощи (далее — СМП) из г. Чусовой. (Судебно медицинская экспертиза №1322 (далее — СМЭ), из объяснений Р.Р. Карамова, фельдшера медчасти ИК-10)

 

Первая томография (г. Чусовой)

«Скорая помощь» отвезла Романова на компьютерную томографию головного мозга в гражданскую больницу города Чусовой (ГБУЗ ПК «Чусовская больница имени В.Г. Любимова»).

Как следует из ответа Чусовской городской больницы на запрос судмедэксперта, в результате компьютерной томографии, «данных за патологический процесс в костях и полости черепа не выявлено. … Установлен диагноз: последствия повторных ЧМТ. Эпилептический синдром. Рекомендовано лечение и обследование в филиале «Больницы № 2» ФКУЗ МСЧ 59 ФСИН России. Транспортировка на санитарном транспорте в сопровождении медицинского работника».

Иными словами, гражданская больница рекомендовала лечить Романова в тюремной больнице.

 

«Отказ от госпитализации» и транспортировка в тюремную больницу Соликамска

После этого Романов был перевезен автозаком (так утверждает его мать в заявлении о преступлении в СК от 23 марта 2023 г.) в ИК-9 Соликамска, в больницу №2 МСЧ-59 ФСИН России. Ближайшие, самые критические дни болезни, он будет находиться в тюремной больнице, на пятый день его передадут гражданским медикам, но будет уже слишком поздно.

Фельдшер ИК-10 Карамов в своих объяснениях утверждает, что во фсиновскую больницу их направила гражданский врач больницы г. Чусовой: «дежурный врач-невролог, которая осмотрела Романова А.Р. и посоветовала нам отвести его в г. Соликамск в ФКУ ИК-9, где располагается краевая больница № 2 ФСИН России».

У матери Романова, Наталии Батюковой, другая версия (орфография сохранена):

По прибытию в больницу г. Чусовой я со слов сотрудников больницы знаю, что конвой не захотел оставлять сына в больнице, в связи с чем был написан отказ от госпитализации. Кем именно был написан отказ я не знаю, данный документ в больнице мне не показывали. (Из содержащихся в СМЭ объяснений Н.Г. Батюковой.)

Я приезжала в эту больницу за заключением и снимком КТ. Общалась с сотрудниками приемного покоя больницы, со слов одной из них фамилии не знаю) мне сказала, что госпитализация моему сыну была предложена, но конвой его оставлять отказался.. (Из заявления Батюковой в СК.)

Может быть, эта несостоявшаяся госпитализация решила судьбу Романова. Мать к этому решению не то, что не допустили, — ей даже не сообщали в перемещениях ее больного сына, она узнавала обо всем сама. «Хочу также отметить, что на всем протяжении этих событий меня, как маму, никто из сотрудников колонии не уведомил о происходящем», — сообщала она Следственному комитету.

 

В Больнице №2 ИК-9, г. Соликамск

Итак, больного Артура Романова, с повторяющимися приступами неизвестной природы, без внятного диагноза, привезли в тюремную больницу. Вернее — не довезли: «Со слов заключенных, находящихся в этой колонии, машина до самой больницы моего сына не довезла, поскольку его видели идущим через всю зону своими ногами. Походка его была медленная, неуверенная. По внешнему виду было понятно, что чувствовал он себя плохо», — сказано в заявлении Батюковой в СК.

19-23 ноября Романов находился в больнице №2 ИК-9, его состояние быстро ухудшалось.

«…Состояние средней тяжести. … В 21 час 30 минут отмечен приступ судорог с пеной изо рта. … 23 часа 00 минут — не смотря на терапию судорожный приступ продолжается, с целью купирования введен раствор Реланиума 2.0 мл. в/м. Пациент был помещен в палату интенсивной терапии». (Из объяснения А.Е. Сунегина, врача больницы №2 ИК-9.)

На следующий день, в воскресенье, этот же врач характеризовал состояние Романова уже как тяжелое:

«В 15 часов 20 минут мною был осмотрен пациент, поскольку в этот день я находился на дежурстве. Из объективных данных следует, что состояние пациента тяжелое. Не ориентирован в месте, времени. … Из клинической картины мною был поставлен диагноз: основной — менингоэнцефалит (?). Отравление неизвестным веществом (?) ввиду наличия судорожного синдрома и помрачнения сознания. Гипертермический синдром. Интоксикационный синдром. . Диссеминированный туберкулез с тубинтоксикацией (?) Ввиду того, что лечащим врачом был Гилев В.Г., я передал ему свои данные и рекомендации по лечению». Объяснений самого лечащего врача — В.Г. Гилева — в деле нет.

 

Консультация гражданского кардиолога

В эти же два дня, 19 и 20 ноября, в субботу и воскресенье, мать Романова, Наталия Батюкова, металась, пытаясь «с воли» помочь сыну.

…Я консультировалась по телефону с врачом семьи (действующим кардиологом-терапевтом) по поводу лечения и диагноза сына … Врач мне сообщил, что необходимо провести КТ, в случае, если КТ ничего не выявит, необходимо провести спинномозговую пункцию. На основании описанных симптомов врач предположил о возможных диагнозах: 1. САК — субарахиодильное кровоизлияние; 2. Опухоль — врач пояснил, что в молодом возрасте на КТ опухоль может быть не видна; чтобы исключить данный диагноз необходимо брать спинномозговую пункцию на исследование. … 3. Менингоэнцефалит. (Из заявления Батюковой в СК.)

Врач предложил версии лечения для разных диагнозов и перечислил необходимые препараты.

На следующий день, в воскресенье 20 ноября, мать с утра приехала к тюремной больнице Соликамска, на территорию ее не пустили, она пыталась дозвониться до врачей, чтобы узнать состояние сына:

Через телефонный коммутатор я созванивалась с врачом по фамилии Сунегин, я объясняла ему, что у мня есть рекомендации врача о необходимости проведения лечение моему сыну, что я привезла необходимые лекарственные препараты, просила врачей взять у меня эти лекарства и снимок КТ, сделанный в больнице г. Чусовой. Сунегин сначала сказал оставить лекарства и снимок на пропускной, но после сказал, что этого делать не будет, то есть не выйдет за пределы территории и не будет ничего забирать. Никто из врачей со мной даже разговаривать не хотел, никто не мог мне сказать, в каком состоянии находится мой сын, с каким диагнозом он поступил в больницу и какое лечение ему проводится. … (Из заявления Батюковой в СК.)

 

Попытки перевода в гражданскую больницу

«Я пыталась помочь ему хоть чем-то, но встречала сопротивление со стороны персонала», — писала позже мать.

С субботы 19 ноября она безуспешно пыталась добиться перевода Артура в гражданскую больницу: обращалась в ГУФСИН России по Пермскому краю и медицинским руководителям. Хотела получить разрешение на вызов скорой помощи от главврача Больницы №2 Петухова и главного медика ГУФСИНа Касаткина, поэтому «многократно звонила им через дежурного ГУФСИНа г. Перми … В ответ я слышала, что мой сын находится в стабильном состоянии, в посторонней медицинской помощи не нуждается, при этом мне поступала информация что он синеет, сознание спутанное, эпилептические приступы продолжаются». (из заявления Батюковой в СК).

 

«Врачебная тайна»??

По словам Батюковой, врачи уверяли ее, что с Артуром все хорошо, но диагноз не сообщали, ссылаясь на врачебную тайну. Врач Гилев только поинтересовался по телефону, не употреблял ли Артур наркотики.

На следующий день, 21 ноября, мать попыталась получить хоть какой-то доступ к сыну через адвоката, но тоже безуспешно:

Гл. врач Петухов сперва сказал адвокату: вечером придут анализы и предметно поговорим, но вечером не брал трубку… До этого он по телефону сообщил адвокату — сказал, приезжайте если что завтра. А на завтра (22 ноября) адвокат приехала и ее не пустили. (Из заявления Батюковой в СК.)

20 ноября Артур Романов уже был «дезориентирован … неконтролируемый диурез», но еще в сознании: «Неврологический статус. В сознании, но вял, заторможен, … полностью дезориентирован, рассказывает, что находится у бабушки, верно называет лишь свои имя, отчество и фамилию».

На следующий день Артур был уже в состоянии, близком к коме:

21 ноября 2022 года. По имеющейся информации мой сын находился в сопоре, приступы продолжались. Мои действия были такими же, как и 20 ноября 2022 года. Я пыталась вызвать скорую, МЧС и звонила главным врачам (Петухову и Касаткину — через Гуфсин в Перми). Безрезультатно. (Из заявления Батюковой в СК.)

Запись в истории болезни характеризует состояние Артура на утро 22 ноября как «тяжелое»: «Сознание на уровне глубокого оглушения, ближе к поверхностной коме, голову самостоятельно не поворачивает, на отклик открывает глаза, на губах пена. В 14.00 отмечено состояние крайней тяжести».

Мать Артура утверждает, что 20 ноября ему в 10.00 вкололи «Галоперидол» (о чем ей сообщили из больницы по телефону другие осужденные), и что он лежит в кровати в наручниках, «не двигается, смотрит в одну точку, весь черный, изо рта пена и дергается (судороги). К нему никто не подходит».

Кроме того, мать Артура утверждает, что 20 ноября ему вкололи «Галоперидол» (о чем ей сообщили из больницы по телефону другие осужденные), и что он лежит в кровати в наручниках, «не двигается, смотрит в одну точку, весь черный, изо рта пена и дергается (судороги). К нему никто не подходит». (Спецсредство — наручники — предписывают ведомственные правила. Это формальное основание позволяет держать всех заключенных в наручниках, вне зависимости от реальной опасности, которую представляет заключенный. Само по себе это правило — избыточно и воспроизводит бессмысленное насилие).

 

Вторая томография

22 ноября Романову сделали еще одно КТ. Для этого его временно вывозили в городскую больницу Соликамска. Как отмечала мать, «на рекомендации врачей госпитализировать сына в реанимацию, конвой, сославшись на приказ руководства, увезли обратно в зону, причем не медицинским транспортом, а вновь автозаком.» К вечеру у Романова наступила кома II степени. В истории болезни в этот день отмечено требование срочной консультации нейрохирурга для определения дальнейшей тактики лечения и вывоза Романова в гражданскую больницу для проведения экстренной операции. Начальнику больницы и его заместителю доложено о состоянии больного.

К 17:30 был получен результат КТ головного мозга, на этот раз томография подтвердила кровоизлияние: «в базальных отделах правой височной доли определяется внутримозговая гематома с перифокальным отеком, размерами до 12*18 мм.».

Заключение: «внутримозговая гематома правой височной доли 12х18 мм (АВМ?) Отек головного мозга. Требуется срочная консультация нейрохирурга для решения вопроса о дальнейшей тактике ведения пациента, в том числе о неотложном оперативном вмешательстве (клипирование АВМ?), поскольку состояние пациента прогрессивно ухудшается (доложено заместителю начальника больницы по телефону о необходимости экстренного вызова нейрохирурга по каналам санавиации)».

Таким образом, врачам соликамской тюремной Больницы №2 ИК-9 понадобилось четыре дня, чтобы понять, что они не справляются с ситуацией и надо сдавать пациента гражданской медицине для срочной операции. Возможно, эта четырехдневная задержка стала для Артура фатальной.

Была подготовлена выписка из истории болезни на случай перевода в больницу системы Минздрава и оставлена с Романовым в палате интенсивной терапии.

Но 22 ноября Романова так никуда и не перевезли.

Наталия Батюкова в своем заявлении в СК утверждает, что заместитель заведующего санавиацией (Отделение экстренной консультативной скорой медицинской помощи (санитарная авиация) ГБУЗ ПК “Пермская краевая клиническая больница”/ МЧС) А.С. Бурунов «позвонил Петухову узнать причину недоставки сына в реанимацию г. Березников, на что Петухов, ответил: что не собрали конвой (вечером 22 ноября 2022 года). Факт, что они и 23 ноября 2022 года конвой не собирали ни утром, ни днем, чтобы везти его в реанимацию. Только по факту — начали сбор конвоя — когда МЧС уже в колонию за сыном».

 

Трудности перевозки «по организационным соображениям»

Как значится в выписке из истории болезни «Больница №2» ИК-9, «к утру 23.11.22 09:30 Перевод пациента в больницу системы МЗ РФ до сих пор не состоялся; …по организационным соображениям вывоз не состоялся (см. записи заместителя начальника больницы и начальника больницы). К настоящему моменту состояние крайне тяжелое с отрицательной динамикой … Угнетенное состояние на уровне комы II.»

Между тем, среди предоставленных следствием материалов, никаких записей начальника и заместителя начальника больницы ИК-9 нет, а ведь они могли бы прояснить обстоятельства задержки перевода Романова в гражданскую больницу.

Как следует из той же выписки, Романова повезли в гражданскую больницу только во второй половине дня 23 ноября: «В 15:35 ч. пациент транспортирован в больницу №2 г. Березники (сосудистый центр)».

 

Откуда Тропикамид?

В заявлении Наталии Батюковой в Росздравнадзор РФ от 26 мая 2023 года прозвучало предположение, что «перед отправкой Артура врачи Больницы при ИК-9 ввели ему глазные капли Тропикамид, чтобы «симмулировать ломку».

Препараты тропикамид, димедрол, диазепам, диклофенак, парацетамол были обнаружены в моче Артура, взятой 22 ноября 2022 года в 14:50 (Из справки о результатах химико-токсикологических исследований № 1868 от 24.11.2022 года). В анализах мочи, взятой 24 ноября в гражданской больнице Березников, тропикамида уже нет.

Тропикамид наркозависимые применяют внутривенно главным образом для усиления действия других наркотиков. Но экспертиза не обнаружила в моче Романова других наркотиков.

Если же этот препарат применяется как самостоятельный наркотик, должны быть следы множественных инъекций, а также проявляться такие симптомы, как пожелтение кожи, светобоязнь и другие признаки. Никаких следов инъекций и других признаков наркопотребления на теле Романова экспертиза не обнаружила, лечащие врачи также о подобных признаках не упоминают.

23 ноября в 15.35 Романов из тюремной Больницы №2 ИК-9 был перевезен санавиацией Пермской краевой больницы в больницу г. Березники, где был введен в медикаментозную кому.

28 ноября, несмотря на проводимое лечение, Артур Романов скончался.

Мать рассказала, что конвой так и не допустил ее к умирающему сыну проститься, когда было ясно, что он в считанные часы умрет.

 

Диагнозы

До сих пор нет окончательного ответа, от чего умер Артур Романов.

В материалах по делу Романова больше десятка различающихся диагнозов и врачебных заключений.

Мы не можем сказать, говорит ли разнообразие диагнозов о непрофессионализме врачей, об изменении формулировок в связи с развитием болезни или о том, что врачи столкнулись с по-настоящему сложным медицинским случаем.

Тем не менее, случай Артура Романова собрал главные проблемы тюремной медицины.

 

Сообщение о преступлении

В одной из жалоб, которые Батюкова начала писать еще при жизни сына (президенту Путину, во ФСИН, Прокуратуру, СК, Минздрав и Росздравнадзор), она требовала «привлечь к уголовной ответственности сотрудников ФКУ ИК-9 ГУФСИН России по Пермскому краю: Петухова А.Ж., Гилева В.Г., Сунегина А.Е., Войнову О.Б.; начальника ФКУЗ МСЧ-59 ФСИН России – Касаткина А.Н.; заместителя начальника ФКУЗ МСЧ-59 ФСИН России — Нусс А.В.», в действиях которых, по ее мнению, усматриваются признаки составов преступления, предусмотренных ч. 2 ст. 293 (халатность, повлекшая по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровья или смерти человека) и п «в» ч. 2 ст. 238 УК РФ (оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности).

Действия врачей ИК-9 она называет «преступной халатностью», обвиняет их в нежелании «оказывать нужное лечение сыну», в «неграмотном лечении», в том, что они «верно диагноз не могли установить сами и экстренно спасать жизнь в другом лечебном заведении отказывались, не считали нужным — переводить в более грамотное лечебное учреждение и препятствовали». «На протяжении всех 5 дней …сын медленно умирал в колонии из-за неграмотного лечения», утверждает Батюкова.

Она также обвиняет врачей в сокрытии информации: «Диагноз озвучить врачи колонии отказывались, а также чем лечат, пояснений не давали о его состоянии», указывает на проблемы с конвоированием и использованием автозаков вместо специального медицинского транспорта.

 

Обоснованы ли обвинения матери Романова?

Тюремная медицина в России является частью пенитенциарной системы. В структуре ФСИН есть специальные подразделения: медицинские части в исправительных учреждениях, фельдшерские и врачебные здравпункты, больницы, в том числе туберкулезные и психиатрические.

Медпомощь осужденным оказывается в соответствии с Федеральным законом «Об основах охраны здоровья граждан» и Приказом Минюста России от 28 декабря 2017 г. № 285 «Об утверждении Порядка организации оказания медицинской помощи лицам, заключенным под стражу или отбывающим наказание в виде лишения свободы», а также в соответствии с утвержденными порядками, стандартами и клиническими рекомендациями. Тюремная медицина, как и другие структуры ФСИН, финансируется из бюджета.

В законе зафиксировано, что осужденные имеют право на медпомощь в организациях государственной и муниципальной систем здравоохранения, но только при невозможности оказания медицинской помощи в организациях исправительной системы.

Это очень важное положение — так называемый «принцип исчерпания». Пока тюремная администрация и врачи не убедятся, что заключенного не получится лечить в системе ФСИН, перевода в гражданскую клинику не произойдет. Для того, чтобы в этом убедиться, как правило, заболевание должно дойти до крайней степени обострения.

Кроме того, врач не может просто отправить осужденного в гражданскую клинику, потому что для этого нужно обеспечить конвоирование и, при необходимости, охрану осужденного в больнице. Все это должны организовать представители исправительно учреждения, у которых другое отношение к охраняемому «контингенту», чем у врачей. Ресурсы охраны сами по себе не безграничны, таким образом, даже если исходить из презумпции добросовестности всех сторон, интересы медицины и интересы охраны вступают в прямое противоречие. Медикам ФСИН приходится по возможности обходиться своими силами, до последнего откладывая перевод осужденного в гражданскую больницу, часто в ущерб его интересам. Случай Романова иллюстрирует эту ситуацию ярчайшим образом.

Вторая проблема тюремной медицины, закрытость, тоже поспособствовала трагедии Артура Романова. Хотя новые Правила внутреннего распорядка, вступившие в силу в июле 2022 года, фиксируют право осужденного на «получение информации о своем здоровье, ознакомления с медицинской документацией», на практике это не всегда удается реализовать. Медицинская информационная система ЕМИАС на тюремную медицину не распространяется. Доступ родственников к медицинской информации также затруднен, и это тоже иллюстрирует случай Романова.

Даже при полной добросовестности медицинского персонала и сотрудников ФСИН из дела Романова видно, как медленно работают механизмы принятия решений. Уже сама их неповоротливость приводит к трагическому исходу. Таким образом тюремная медицина обрекает людей там, где гражданская могла бы помочь. Поэтому мать осужденного, совершившая героические усилия по спасению сына, так и не смогла перебороть системные проблемы тюремной медицины.